Меч Без Имени - Страница 38

– Но она ведь ведьма! Значит, наша по крови. В вашем мире ее просто сожгут.

– Лорд Скиминок… – вырываясь, крикнула Вероника. – Вот я сейчас… им… Отдай помело, гад! Покажу…

– Эта девочка – мой друг! Отпустите ее без разговоров, у меня и так мало времени. Сегодня я почему-то не отличаюсь кротостью и терпением.

– Вы хорошо подумали? – уточнил черт. – Вы не забыли, где находитесь? Вас не пугают необратимые последствия? Ну что ж, берите!

Юная ведьма влетела в объятия Жана. Следом покатилось помело. Черт с бакенбардами щелкнул пальцами, и в зал высыпало подкрепление числом не менее полусотни. А у меня даже не было ни минуты на удивление… Кто передо мной? С кем я разговариваю? Легендарное существо, оживший фольклор, невероятный каприз природы с хвостом и рожками – какой материал для ученых! Между тем разнокалиберные, разномастные черти, вооруженные вилами, трезубцами и баграми, были готовы приступить к самым решительным действиям.

– 3асада! – прозорливо предположил Бульдозер.

Отдаю должное его интуиции, сам бы я вовек не догадался, умник…

– Вы не хотели отдать нам ее добровольно, и теперь мы заберем вашу спутницу в качестве военного трофея.

Вероника тряхнула головой, как-то по-особенному фыркнула, притопнула, и у заманившей нас четверки хвосты завязались в хитрый морской узел. Бедные черти тщетно толкались задницами, скуля и переругиваясь, но узел был надежным.

– Нас не так-то просто взять, ребята. Мы опытные и хладнокровные убийцы (хотя в данной ситуации «самоубийцы» звучало бы точнее), отправившие на тот свет сумасшедшую кучу врагов. Я – лорд Скиминок, свирепый ландграф ужасного Меча Без Имени. Это Бульдозер – беспощадный монстр, травмирующий годовалого быка щелчком по лбу. А девчонка – пакостная ведьма Вероника, лауреат юниорских соревнований в Тихом Пристанище. Мы не хвастаемся, всего лишь констатируем факты, из которых следует, что с нами не рекомендуется связываться.

– Все это очень занимательно, лорд Скиминок, и мы не будем делать вид, будто вас не знаем, – вежливо ответил черт с бакенбардами, плюнув на попытки спасти свой хвост. – Но вы ведь получили письмо у входа?

– Получил.

– А так как вы не воспользовались добрым советом господина Ризенкампфа и вошли сюда, то и у нас нет иного выбора. Мы должны делать свое дело, хотя в иной ситуации я с удовольствием поболтал бы с вами на отвлеченно-философские темы. Видно, не судьба… Прощайте, милорд.

– Смерть им! – взревела толпа чертей.

Первую волну нападающих мы встретили дружным отпором. Меч Без Имени разил наповал. Вероника размахивала помелом не хуже даосского монаха, и даже Бульдозер заработал могучими кулаками. Оставив на полу уйму убитых и ушибленных, черти рассредоточились и, окружив нас, напали со всех сторон одновременно! Ох и битва была! Лихая могла бы получиться икона, куда круче Георгия Победоносца. Мы начали уставать где-то через полчаса. Создалось впечатление, что враги не убывают. Чертей было не просто много – от их количества становилось трудно дышать! Я еще не очень верил в серьезность опасности, пока чьи-то вилы не впились Жану в плечо. Почуяв запах крови, нападающие воспрянули духом. Вероника почти падала от усталости, а меня поддерживал только меч. В это критическое время в тылу у чертей раздался дружный боевой клич:

– Ура-а-а!

Я не верил своим ушам! Здесь, сейчас, родное, победное, русское… Но в гуще рогатой и хвостатой нечисти действительно рубились крепкие русобородые ратники в славянских шлемах, и чаша весов клонилась в их сторону. Черт с бакенбардами наконец вызволил свой хвост, со слезами бросил трезубец и, погрозив кому-то кулаком, жалобно взвыл:

– Злобыня Никитич! Опять ты! Заму-у-у-чи-ил!

…Я обессиленно прислонился к стене. Дайте отдышаться, братцы, кажется, будем жить…

…Вероника перевязывала рану Бульдозеру. Воины занимались своими делами, чистили оружие, подгоняли доспехи, готовили ужин, исподволь деликатно посматривая на моих спутников. Я же вел пространную беседу с молодым князем Злобыней свет Никитичем. Он был пониже ростом, пошире в плечах, лицо имел простое, глаза серые, волосы стрижены под горшок, пшеничная борода опускалась на грудь, а возрастом мы были равны. Поэтому отношения между нами сразу же сложились дружественные и уважительные.

– Ведаю, ведаю горе твое, брат. Тяжек крест ландграфа… Энтот Ризька ох и много бед натворил! Сколь народу загублено, сколь душ христианских, и ратников, и пахарей, и работного люду. Сыроядец он! Истинно говорю тебе – сыроядец!

– Точно. Ну, доведет он меня!

– Ты токмо не спеши, – урезонивал князь. – На мою руку завсегда рассчитывать можешь. В обиду не дадим! Еще мой дед с его дедом не на живот, а на смерть бились. Да сгинул дед, прогневили мы Бога… Однако ж опосля родитель мой, Никита-ста, отмстил басурману. Так что у меня с ихней семьей давняя вражда. А уж с Ризькой…

– Тебе-то лично он чем насолил? – не подумав, брякнул я.

Глаза Злобыни сузились:

– Почто истории не знаешь? Вон меч-то какой носишь, припомни: сколь ландграфов до тебя было?

– Вроде двенадцать…

– Вроде? Не взыщи за грубое слово, а неук ты еще! Правильно молвил, двенадцать. А кто последним-то был?

– Не знаю.

– Знай. Князь Дмитрий Могучий, брат мой старший. Нет его боле… Загубил проклятый брата моего и все войско посек, а нас сюда загнал, чтоб сгинули. Нешто в этом аду кто-нибудь, кроме русских, выживет?

Мы проговорили часа два. Постепенно картина прояснялась. Во-первых, это был не ад. Ну, не настоящий ад в нашем понимании этого слова. Скорее своеобразный мир, населенный чертями, бесами, демонами и прочей злобной нечистью. Им требовалось одно – поймать и замучить, других целей не было. Мозги набекрень – что возьмешь? Традиционных издевательств над грешными душами здесь не производилось. Все эти котлы, сковородки, неугасимые огни и каленое железо использовались сугубо для пыток живых людей, причем кончались такие развлечения всегда одним и тем же – долгой, мучительной смертью. Я так понял, что в этом пещерном мире и раньше-то людей не густо было, а потом черти постепенно и последних выцедили. Русичи жили далеко от Соединенного королевства, так сказать, в тридевятом царстве. После неудачного похода на Ризенкампфа их войско было разбито, ландграф Дмитрий казнен, города сожжены, а народ скрылся в лесах. Один только Злобыня не успокоился, продолжая терзать врага своей малой дружиной всего в две сотни ратников. Вот за это дело Ризенкампф и ухитрился засунуть их всех во Тьму.